Камышлов – город детства замечательного уральского поэта Константина Реута. В «Литературном четверге» не раз печатались и стихи, и рассказы о жизни поэта. Мы сегодня, накануне дня рождения города, предоставляем вам, дорогие читатели, еще ряд фактов из истории семьи Реутов. О них мы узнали из письма сына Константина Феликсовича.
О бабушке
Итак, читаем письмо Феликса Константиновича. Реут – фамилия польская. Отец поэта Феликс Каземирович происходил из старинного польского рода Гездао-Реутт, родился в Польше (в пределах Российской империи). «Кстати, – пишет сын поэта, – фамилию Реутт (с двумя «т»), я обнаружил и на похоронке отца».
До революции Феликс Каземирович окончил Петровско-Разумовскую сельхозакадемию (сейчас Тимирязевская). Какое-то время служил агрономом в селе Филатовском (сейчас Сухоложский район, до революции село входило в состав Камышловского уезда). Надо полагать, что в Камышлов он приехал как специалист сельского хозяйства.
Жили Реуты по ул. Вокзальной, дом № 3. У Константина был брат Леонид, впоследствии ставший музыкантом. Старожилы помнят его как преподавателя детской музыкальной школы. Была у поэта сестра Маргарита Феликсовна (в замужестве Малькова), тоже по профессии агроном.
Кстати, ее дочь, Казимира Сергеевна Кузнецова, замечательная художница, член Союза художников СССР. А вот что пишет внук о своей бабушке Юлии Васильевне: «Надо со всей определенностью сказать, что бабушка была замечательным, очень незаурядным человеком и сыграла в моей судьбе определяющую роль. Она очень любила отца (младший сын, последыш) и после его гибели перенесла эту любовь на меня.
В 1948 году она решила, что пришла пора меня спасать, и забрала жить к себе в Свердловск. Вот тут я смог оценить ее любовь и, главное тот напор, с которым она добивалась намеченного. Поскольку я был худой и бледный (да еще маленького роста, что усугубляло впечатление), то она принялась меня поднимать — кормила фруктами (как сейчас помню завал яблок под кроватью) и другими полезными продуктами.
Думаю, она понимала, что одной ей меня не поднять, и стала предпринимать титанические усилия, чтобы устроить меня в суворовское училище. А когда на воинской медкомиссии обнаружились проблемы со здоровьем (как результат военных болезней при недостаточном питании), бабушка стала кормить меня сверхкалорийными продуктами и одновременно убеждать командование училища в том, что сына героя войны, известного поэта нужно непременно принять. Начальником училища в то время был генерал-майор Сиязов, он нам на всю жизнь запомнился как отец-командир, понимал, кто мы такие, заботился о нас. Вот он, по всей видимости, понял бабушку и не дал мне пропасть. Только значительно позднее пришло понимание того (скорее, непонимание), как она могла поднять меня, живя на маленькую пенсию по старости…
Это основное о бабушке, хотя рассказывать о ней я могу еще много».
Отец
«Отца я помню мало, так как в год его смерти мне было три года. В памяти осталось немного эпизодов: помню, как носил меня на руках; как делал проектор для демонстрации на стене рисунков и иллюстраций и показывал на стенке дедушку Калинина; как уже после начала войны ходили все вместе на субботник на завод резинотехнических изделий, и я ехал через весь город верхом у него на шее.
Врезалась в память и наша последняя с ним встреча, когда маме в редакции дали огромную машину ЗИС с сигналами в виде фанфар по бокам капота, и мы поехали к нему в Гореловский кордон на Уктусе. Вышел он к нам в форме, виделись мы очень недолго.
О его жизни и работе я знаю в основном из публикаций в газетах и книгах. Родственники говорили, что когда он уходил, написал углем на стене: «Помни, кто был твой отец». Данный завет сначала не представлялся мне основополагающим, но уже в институте, курсе на четвертом пришло понимание того, что живу не сам по себе, а как сын своего отца и внук бабушки, которая положила жизнь для меня. Пришлось все свои действия в последующей жизни рассматривать с точки зрения поддержания чести фамилии и памяти родителей. К счастью, это удалось.
Рассказывали также родственники, будто во время войны к нам домой на Вайнера заходил его сослуживец, рассказывал, что отец подорвался на мине, осталось от него немного – гимнастерка, а в кармане моя фотография. С этим случаем связана некоторая путаница в дате гибели отца. Говорят, что этот сослуживец назвал 2 декабря 1941 года, а в похоронке даты смерти нет, а есть дата написания похоронки (15 июня 1942 года), указано место гибели – деревня Князево, и то, что он захоронен в братской могиле там же. Еще со слов сослуживца можно было понять, что это произошло под Ленинградом. Кстати, нашел газетную вырезку с дневниками корреспондента «Уральского рабочего» Ивана Егармина, в записи от 15 ноября 1941 года (!) написано, что он от товарища услышал о гибели Кости Реута, а похоронка пришла только через полгода.
Весь текст - в файле
Материал к печати подготовила Елена ФЛЯГИНА. |