Миронов, Г. Мастер озорной и печальный… / Г. Миронов // Урал. – 1993. ? № 11. – С. 276-282.
«Дорогая Лариса Ивановна! Часто вспоминаю Вас. Искренне желаю Вам хорошего здоровья. А я занимаюсь не только игрушкой, но и экспериментирую, решая различные пластические задачи. Игрушка же у меня стала усложнённой, собственно, я создаю многосвистуличные композиции, и мне кажется, что им аналогов в нашей стране нет. Похоже, это не самомнение, а вполне объективный вывод, ибо, смею надеяться, разбираюсь в изобразительном искусстве…»
Читатель может столь необычное начало статьи принять за розыгрыш, вроде писем солдата Сухова в «Белом солнце пустыни», за художественный прием, с помощью которого автор может рассказать читателям об интересном человеке. Я, действительно, хочу рассказать вам о человеке необычайно интересном, но письмо подлинное, и все в нем истинная правда. Потому что Николай Федорович Зыков, чье письмо директору по выставочной деятельности и дарения Российского фонда культуры Л.И.Малининой я с разрешения их обоих привел выше, русский скульптор, работающий в весьма оригинальном жанре. Он, можно сказать, нашел свою нишу между профессиональной скульптурой и народным, истинным. «примитивным», «игрушечным» жанром и столь эффектно в ней работает, так уютно в ней устроился, что произведения его сегодня знают во многих странах мира, они стали любимой и весьма ценимой частью многих частных коллекций. А началось все, действительно, с игрушки.
Когда я впервые увидел серию маленьких скульптурок из глины работы Николая Зыкова, улыбка долго потом не сходила с моих губ. На выставках такие вещи называют «мелкой пластикой», но радость, должен вас заверить, они приносят крупную. Большинство мастеров мелкой пластики работают вполне серьезно, и их произведения отличаются от «больших» разве что размерами. Зыков же придумал какую-то свою «мелкую пластику», увидев которую, манеру мастера уже ни с чьей другой не спутаешь. Да, так вот, про улыбку.
Представьте себе - в серьезном и уважаемом «культурном учреждении», где помещение фондохранилища забито вполне серьезными картинами, скульптурами, грамотами мастеров разного уровня, от просто профессиональных до шедевров, передо мной та самая Лариса Ивановна, к которой обращал Зыков свои светлые и добрые строки, стала выставлять на стол фантастические фигурки из глины. Вот деревенская баба в сарафане с лягушечьим хвостом. Да, нет, конечно же, не пародия. Это не баба, это лягушка в сарафане, причем очень добрая и приветливая, доверчиво смотрящая круглыми глазками на мир и словно удивляющаяся, чего это люди вокруг над ней смеются. А как не смеяться над ней и её соседкой. Нет, пожалуй, соседом, у него на голове крохотный цилиндр, правда, других атрибутов пола нет. Просто сидит мужик с лягушечьим (или коровьим? нет ведь четких атрибутов и конкретного животного, выдумывает, шалит Зыков) лицом, лапками (или ручками) о землю оперся, и хорошо у него на душе. А этот - ну чисто двоюродный брат предыдущего - прилег и на руку оперся, словно думает, а может, перед фотоаппаратом позирует.
А вот и другая глиняная серия - это уже настоящие коровы, ни с кем не перепутаешь. Большая и маленькая. И почему-то у них нечто вроде маленьких солнышек вместо глаз, по бокам, на спинке, спереди и сзади. Очень добрые коровы. Только улыбки у них - точно такие же, как у лягушек из первой серии. А вот мне серию кошек принесли. И тоже - все добрые. Наверное, такой уж взгляд на мир у Николая Зыкова. Вот передо мной очень приятный господин из глины с той же мне знакомой улыбкой до ушей, в крохотном цилиндрике, только глаза у него - как солнышко, чем он напоминает зрителю уже знакомых ему коровок, зато улыбкой напоминает знакомых лягушек. А вообще-то совершенно оригинальный господинчик с кошкой на руках. Но эта кошка ведет себя вполне прилично - ласково прижалась спинкой к хозяину и громко мяукает (судя по широко раскрытому рту). А вот совсем другая сценка из глины. На этот раз не кошка прижимается спинкой к господину в цилиндре, а он - к ней. Они примерно одного роста, у них широко раскрыты рты, и сценку можно назвать «Дуэт», потому что полное впечатление - оба самозабвенно поют. Ну, а тут уже черт знает что такое. Совершенно наглый кот, как говорят в народе, «щеки из-за спины видны» сидит на большой, вполне покорной кошке очень длинного размера. Может - только поют. Может, просто с раскрытыми ртами думают. Берешь эту раскрытую композицию в руки, и с удивлением убеждаешься, что на неё можно не только смотреть, в неё можно и подудеть - в хвост большой кошки. И очень приятная получается мелодия.
Наверное, Николай Зыков и сам не ожидал, что кошка получится «озвученной». И тогда сделал отдельную кошку - свистульку. Всё в ней как в глиняной, но она выточена из дерева и слегка тонирована - только лицо очень печальное, как будто кошка в одиночестве свистеть может, а вот радоваться жизни - уже нет. Хотя и из неё свист получается вполне оптимистический.
................
весь текст статьи - в файле |