| 9601 18/12/2014 |
| О моём научном руководителе |
Вспоминает Г. М. Скорынин, заместитель главного инженера ПО «ЭХЗ» по научной работе и ядерной безопасности
Научным руководителем моей диссертационной работы был Борис Всеволодович Жигаловский. Перед поступлением в аспирантуру я занимался подготовкой программно-математического обеспечения ЭВМ для расчётов технологических схем промышленного обогащения урана, что являлось естественным применением специальности «разделение и применение изотопов», которую я получил, окончив физтех УПИ (ныне УГТУ имени Б.Н. Ельцина).
Тема диссертации «Моделирование и численные методы оптимизации процесса обогащения урана на центрифужном заводе» предполагала развитие общей теории построения разделительных заводов с учетом особенностей работы газовых центрифуг. Монография Б.В. Жигаловского «Теория построения схем диффузионных заводов», за которую он в 1954 году сразу был удостоен учёной степени доктора технических наук, до сих пор остаётся классическим пособием, необходимым для овладения секретами «сложной кухни» расчётов технологических схем.
В 70-е годы технологическая схема УЭХК представляла единый комплекс центрифужных и диффузионных каскадов, связанных между собой довольно сложной и запутанной системой межкаскадных коммуникаций. В эксплуатации тогда уже находились газовые центрифуги (ГЦ) 5-го поколения и готовилось освоение серийного производства ГЦ следующего, 6-го поколения. Борис Всеволодович предвидел, что рано или поздно надо будет отказаться от эксплуатации энергоёмкого диффузионного оборудования, и поставил мне задачу рассмотреть принципы построения схемы завода, состоящего только из каскадов газовых центрифуг.
Несмотря на загруженность и занятость, Борис Всеволодович уделял достаточно внимания своему аспиранту для обсуждения полученных результатов и выбора направления дальнейших исследований. В 1977-78 годы мы неоднократно с ним встречались, и я очень благодарен ему за те уроки, которые не только способствовали успешной работе над диссертацией, но и, во многом, коренным образом изменили моё мировоззрение.
Во-первых, он научил меня «отделять зёрна от плевел», т.е. находить суть, отбрасывая второстепенное и выделяя важное. Борис Всеволодович отклонил моё предложение выбрать в качестве объекта исследования фрагмент реальной технологической схемы предприятия. Он пояснил, что реальные каскады ГЦ создавались путем эволюционной замены газодиффузионного оборудования, и имеют ряд технологических ограничений частного порядка. Кроме того, высокий гриф секретности конкретного объекта отнюдь не будет способствовать объективной оценке полученных результатов. «Надо построить оптимальную схему нового центрифужного завода, не связывая себя какими-либо ограничениями» - попросил он.
Во-вторых, благодаря Борису Всеволодовичу я понял, что наилучшее понимание сути достигается, когда детально ощущаешь каждое звено из длинной цепочки взаимосвязанных явлений. Применительно к расчётам схем это означает расчёт каждой ступени каскада вручную (на настольном калькуляторе) с подробным осмысливанием полученных «цифирек». Как выразился Борис Всеволодович, «для понимания сути необходимо освободиться от математической шелухи». К тому времени я уже провёл несколько расчётов схем с помощью созданных мною программ для ЭВМ. Однако более полное понимание закономерностей работы ГЦ в каскаде я получил только после того, как по инициативе Бориса Всеволодовича провёл несколько ручных расчётов. Признаюсь, что именно тогда я оценил целесообразность курсового проекта по спецкурсу №2, по крупицам собранного доцентом кафедры Г.Т. Щеголевым (УПИ) в условиях строжайшей секретности. На кафедре молекулярной физики расчёт диффузионного каскада мы в конце 1960-х годов выполняли на арифмометре типа «Феликс», ибо ЭВМ для этих целей студентам тогда ещё была недоступна.
Завод по обогащению урана представляет сложную систему, состоящую из сотен и даже тысяч технологических элементов (газодиффузионные делители, блоки газовых центрифуг, межкаскадные коммуникации и т.д.) и работающую как единое целое. Эффективная работа такой системы невозможна без предварительных расчётов и определения согласованных параметров режима работы каждого технологического элемента. В конце 1940-х годов первые расчёты технологических схем УЭХК также проводились на «Феликсах». Расчётчики разбивались по парам, и поочередно один из них перемещал цифровые рычажки, а другой крутил ручку арифмометра. Весь этот трудоёмкий процесс, занимающий несколько дней и даже недель работы свыше двух десятков квалифицированных специалистов, необходимо было проводить при каждом изменении режима работы завода.
Не удивительно, что одним из первых примеров применения ЭВМ для решения производственных задач стали именно расчёты схем разделительных заводов. Борис Всеволодович стоял у истоков применения ЭВМ для автоматизации трудоёмких работ по определению режимов работы промышленных каскадов для разделения изотопов. В декабре 1957 года на УЭХК поступила одна из первых отечественных ЭВМ типа «Урал-1». Её наладка, освоение и подготовка программ, необходимых для расчётов диффузионных каскадов, проводились под руководством |
| |
|
| |
| |
| |
| |
| Объекты - Связано с: Жигаловский Борис Всеволодович |
|