Как-то в разговоре со мной директор Богдановичского музея С.П. Щипачева Антонина Михайловна Хлыстикова сказала:
- Конечно, такой музей надо было создавать в Камышлове. Камышлов - начало поэтической биографии поэта. Ну ничего, у вас еще остался резерв: П.П. Бажов, Ксения Некрасова.
- Некрасова? - удивилась я, - а какое отношение она имеет к нашему городу? Стихи Некрасовой я читала, мне нравились ее почти детские бесхитростные и в то же время мудрые строки. Я считала ее нашей современницей, а биографию не знала.
- Ксения Некарсова, - объяснила мне Антонина Михайловна, - по имеющимся у меня сведениям, воспитывалась в Камышловском Рожновском приюте. Все камышловцы знают, что приют находился в здании теперешнего педколледжа. Но где взять документы, подтверждающие это.
Оказывается, Антонина Михайловна тоже разыскивала в архивах документы приюта и узнала лишь неутешительный факт: они погибли в подвале.
Неужели ничего не узнать. В биографии самой Ксении об этом ничего нет. Она была фантазерка и любила приукрасить действительность. Вот что говорила она своим знакомым.
-Детство мое прошло великолепно! Отец был горным инженером. Жили между Ирбитом и Шадринском вблизи Егоршинских копей…
Но в биографии, написанной официально, читаем: «Родилась в 1912 году. Родителей своих не помню. Взята была из приюта семьей учителя на воспитание…» Она окончила семилетку, училась в педтехникуме, потом была культуработником на Уральском заводе тяжелого машиностроения. В 1935 году Свердловский обком комсомола отправил ее в Москву учиться.
Цикл стихов о Москве рассказывает нам лучше всяческих биографий, как и чем жила Ксения. Быт ее был неустроен, часто не было денег, она не имела хорошей одежды, но не чувствовала себя обделенной, она была богата тем, что ее окружало.
Когда неверие ко мне приходит,
Стихи мои
Мне кажутся плохими,
Тускнеет зоркость глаза моего,
Тогда с колен я сбрасываю доску,
Что заменяет письменный мне стол,
И собирать поэзию иду
Вдоль улиц громких…
Ксения удивительно чувствовала и понимала людей. Вот она пишет о девушке, которая «лицует фасады». Протирая мраморную чащу, она разглядывает гроздья, каменные травы и «вдруг вплетенный в мраморные стебли цвет укропа каменный находит, высеченный четко и красиво. Рос укроп на огородах буйно; раньше ей и в мысль не приходило, чтобы будничный укроп на грубом камне восхищал людей тончайшею резьбою». Так девушка неожиданно для себя постигла «единенье жизни и искусства».
Или читаем стихи «Дневное кино в будни». Как все правдиво, как живо! Ксения будто ни слова не пишет, а рисует выпукло, четко, реально. Все ждут сеанс: молодежь и старушки, «и на груди у них желтели кружева и бантики из лент, что отмерцали на земле... И толстый кот ходил между рядами, поставив знаком восклицанья пышный хвост».
А вот старый мастер на улице Москвы «сидит на коленях посреди мостовой, камень к камню в ряды кладет, как ткач шелка, мостовую ткет». Какой образ! Простой и точный.
Была у Ксении Некрасовой любовь, о которой много она не пишет, а если и пишет, то по-своему, совсем непохоже ни на чью любовную лирику.
«Твоей руки коснулась я, и зацвела сирень...». «Кратчайший миг, а весна на весь мир, и люди прекрасней ветвей идут, идут, излучая, любовь, что в сердце зажглась моем...»
А потом была война, эвакуация в Ташкент, гибель сыночка Тараски, разрыв с любимым. Все было. И поэзию ее не ценили, как она того заслуживала. Спасибо С. П. Щипачеву, в 1955 году он помог Ксении Александровне в издательстве «Советский писатель» выпустить сборник «Ночь на баштане».
В 1956 году она стала готовить новый сборник, но увидеть его изданным ей не пришлось, в 1958 году она умерла.
Бесприютная, свободная и несвободная, любящая жизнь, людей, животных и всякую тварь земную, она учит нас не озлобляться, а верить в счастье. «Но приходят и уходят беды, а в конечном счете остается солнце, утверждающее жизнь». Так писала наша землячка, поэтесса с Урала, возможно, когда-то ходившая и по нашему городу.
Елена Флягина
Источник: Камышловские известия "Литературный четверг № 25". – 1998. – 28 мая. – с. 5
|