Фронтовой снимок из семейного альбома: справа Евгения Михайловна Белоусова с фронтовой подругой. На обороте фотографии лаконичная надпись: «Память Карельского фронта. Родителям от дочери Жени. 1.12.44».
Разговор состоялся 19 февраля.
Сегодня у Евгении Михайловны Белоусовой большой праздник – день рождения.
Большой потому, что родилась она 29 февраля ровно 80 лет назад. Весёлый Чебурашка сожалел, что день рожденья бывает «только раз в году». А каково же Евгении Михайловне, когда такое счастье случается один раз в четыре года. Для неё - начиная с 1920-го.
Правда, в иных документах Е. М. Белоусовой числится 1919 год рождения. Набедокурила тогда юная Женя Минеева. Взяла да и переправила в метрике цифру 20 на 19, да так неумело, что долго ругал её сельсоветовский секретарь. Но что поделать, очень уж ей хотелось на работу пойти. Ну, может, не так хотелось, как жизнь вынуждала.
– Переехали мы тогда с родителями из родного Пачкуна в Кировград на торфоразработки... Правильно деревня Антоновкой звалась, как яблоня. Небольшая, дворов десяток. Давно её не стало, забылась. А вот Пачкун старые люди помнят. Места там болотистые. Дорога туда проходила мимо нынешнего Никольского кладбища. Да какая дорога – мучение одно. Так вот сказывают, ехал туда поп-батюшка, прости Господи. И увязла его кобылёнка в том болоте. Вся в грязи вывозилась. Рассердился батюшка и ругает свою клячу: «Ах, пачкун ты, леший. Как я в деревню-то покажусь. Сраму не оберёшься». Вот, якобы, по тому случаю и прозвали то место Пачкуном. Не ведаю, – вспоминает старожилка.
– А как на торфянике? Сколько вам лет тогда было?
– Пятнадцать. Вот и прибавила годик, чтоб на работу взяли. Девка я была крепкая. Наравне с мужиками короба да корзины с торфяными кирпичами таскала.
– Брикеты что ли?
– Да. Мы их кирпичами звали, хотя и торфяные, но тоже тяжёлые. Корзины, конечно.
Замолчала Евгения Михайловна. Повернула взгляд на комод, на котором стоял портрет человека в военной форме. Рядом наполненная рюмка, прикрытая коркой хлеба.
– Брат родной, Бронислав Михайлович Минеев. Вчера из Москвы позвонили, что умер, царствие ему небесное. В партизанах у Вершигоры личным шофёром служил. Хороший человек был. Весёлый. Бывало шутил: «Мы с Вершигорой оба генералы. Только у меня звёздочки на погонах помельче». Прапорщик у него звание. Потом Вершигора в Москву его забрал. Вот был человек! Не забыл какого-то шофёра.
Сейчас, очевидно, мало кто знает из молодого поколения, что Герой Советского Союза Пётр Петрович Вершигора в годы Великой Отечественной войны участвовал в партизанском движении на Брянщине, был командиром разведки в партизанском соединении С. А. Ковпака.
Часто они там вместе бывали. Генерал тоже шутки любил: «Ну, Бронислав Михайлович, поедем на Ленинские горы. Ты меня по лесам да пущам возил, а я тебя по столичным горам прокачу». И вот обоих не стало. Вершигора намного раньше умер, а брат в Москве так и остался. Там и похоронят. И на похороны не съездить. Куда уж мне, старой, – печально рассуждает собеседница.
Самый знатный «людовед» не дал бы Евгении Михайловне восьми десятков. Лицо свежее, глаза ясные. Без очков читает. Память, что у школьницы. Видно, писаной красавицей в молодости была. А ещё больше не подумаешь, что эта женщина всю войну прошла.
– Было дело. Призывали в военкомате, в той же Колоте... Это так звали нынешний Кировград до убийства Кирова. Потом, в тридцать четвёртом, переименовали в честь Сергея Мироновича. Иные старики, как и наш Пачкун, Колотой вспоминают. Так вот, призывали меня поваром, а на фронте пришлось связисткой быть. Ничего. Правда, на Карельском фронте контузию получила. Сейчас голова часто побаливает. Первый раз худо себя в Америке почувствовала, когда на скоростном лифте на 45-й этаж подымалась...
– В Америке? Это в какой же?
– В штатах. Дочь наша, Людмила Петровна, живёт там. Вот и ездила туда в 95-м году по приглашению...
– Ну и как там?
– Как в Америке, – отшутилась Евгения Михайловна. – В коридорах, в подъездах по-нашему, ковры постелены. Буржуи, одним словом.
– Мы говорили о фронте...
– Что о нём говорить. Что было, то прошло. Сейчас в России свои фронты, вот в чём беда. Муж, Пётр Семёнович Белоусов, тоже фронтовик. Всю жизнь в партии состоял, на молзаводе работал. Может, знались?
– Очень даже хорошо. Уважаемый человек. Почему знались? Где он, кстати?
– Болеет. В больнице лежит. Крепился, не хварывал, а тут занемог что-то. Звонил, что скоро выпишут, слава Богу.
Вот и живёт, слава Богу, замечательная семья защитников Отечества в собственном, очень чистеньком и уютном домике по улице Свердлова. Дети разъехались по белу свету. Ждут гостей, не из Америки, конечно, а тех, что рядом, в Екатеринбурге, дочь с зятем да внуки. Ненадолго, да приедут на своей машине проведать дорогих родителей. И в такие минуты ещё теплее и светлее становится у всех на душе.
Беседовал Иван Данилович. |