Я всматривался в это кирпичное здание, силясь представить себе раскачивающиеся леса и гибкие, красивые фигуры женщин на них...
В 1934 году, будучи курсантом военной школы авиационных техников, приехал в отпуск в Камышлов в свою родную Барабу. Была зима. Днем я старался навестить своих соседей, друзей детства, школы, юности...
Зашел раз в школу I ступени им. Н.А. Некрасова. Прошло 9 лет, как я покинул эту детскую «академию». Коридоры, стены, класс, где я учился, — все такое родное, а знакомых преподавателей я уже не встретил, хотя и новые относились ко мне почтительно.
Ученики внимательно разглядывали курсантскую форму, маленькие «птички» в уголках петлиц на воротнике моей шинели.
О нашей любимой учительнице мне уже никто ничего сообщить не мог. И я покинул школу с каким-то особым для меня необъяснимым осадком грусти. В голове роились воспоминания о соучениках - мальчишках и девчонках, дружно посещавших краеведческий музей, походах на Белый Яр, к роднику на Шумовое, в деревню Реутинку. Вспомнилось интересное путешествие в Сухой Лог, на бумажную фабрику Ятеса. И всегда в центре нашего 4-го класса, как курочка - наседка, милая и любимая всеми нами Ангелина Михайловна. Эта хрупкая на вид, хроменькая женщина — учительница младших классов обладала огромной душевной силой. Она хорошо знала и понимала каждого из нас.
ВЕЧЕРНИЕ РАЗГОВОРЫ
Вечерами дома разговаривали с мамой, Федосьей Федотовной, о разном: кто куда уехал, кто служит в армии, кто постарше меня пришел со службы, кто уехал в Свердловск на работу, кто на Кудельку (Асбест). Девчонки - сверстницы тоже многие покинули Камышлов и Барабу, часть из них вышла замуж...
Моя мама не была чрезмерно религиозной женщиной, но чувствовалось, что с болью в сердце она рассказывала, как сбрасывали колокола с Покровского собора и как долгое время его главный колокол лежал на северной стороне церковной ограды. При падении он раскололся. Многие люди, проходя мимо, рассматривали его. Близко подходили не все, усматривая в этом кощунство.
Говорили и о начале строительства трепельного завода. И вот мама меня спросила:
- Чему хоть вас там учат, сынок?
Я рассказываю:
- Учим математику, физику, электротехнику, механику, материалы изучаем разные — дерево, железо, цветные металлы. Скоро будем изучать самолеты и двигатели к ним. Много узнаем нового — и про историю страны, партии, и про революцию 1905 года, и про расстрел рабочих на реке Лене, и про стачки и забастовки, и про революцию 17 года.
Когда моя мама услышала от меня упоминание о революции 1905 года, о забастовках, сказала:
— Ох ты, горе мое луковое, ты ведь тоже забастовщик!
И, прервав мои рассказы, спросила:
- А говорили ли про военный корабль «Варяг» и про его героев, погибших в войне с японцами? Наши корабли потопили и многие погибли. В том неравном морском бою погиб и твой дядя, мой родной брат, Федор Федотович Тропин. Был он матрос, так и остался без вести пропавшим. Мы, родные, узнали об этом только в 1905 году.
И мама неожиданно повернула рассказ на другое:
- Шуре, твоей старшей сестре, было в то время 5—6 лет. Заработок отца для семьи при скромной нашей жизни хоть и был достаточным, но мне как хозяйке нашего маленького дома, тоже хотелось внести какой-то материальный вклад.
НА СТРОЙКУ...
Помню, в Камышлове открылась стройка большого, по тем временам, каменного здания на берегу реки Пышмы. Строила его земская управа. Мы, несколько барабинских, закамышловских и козанковекнх баб, решили идти работать на эту стройку. Были молодые, энергии хватало. Мы все делали вручную, подвозка стройматериалов производилась на лошадях.
Подрядчик поторапливал, покрикивал кирпич, песок, раствор таскали на носилках. Пока здание было низкое, так и леса были низкие, здание стало подрастать — и леса с ним. Стало тяжелее таскать кирпич, раствор.
А тут затяжелела я тобой. Стало меня подташнивать, да здорово. Да таких, как я, было несколько баб. Так что не ты один был «внутриутробный забастовщик». А бабьи неудобства нашего подрядчика не больно беспокоили. Он требовал от нас работы: побыстрее да поболе, чтобы не было задержки. Каменщики наверху покрикивали:
- Давайте, бабы, кирпич! Давайте раствор!
Леса высоченные, скрипят, качаются. Наверх поднимешься — половину Камышлова видно. А глянешь сверху вниз — голова кружится, а тут еще тошнота. Перил нету, того и гляди, ухнешься вместе с гружеными носилками.
Высказали мы, бабы, подрядчику: «Делай перила, а не то работу бросим». Он промолчал. Для этого надо было дополнительно расходовать стройматериалы, да и доплата дополнительная. Подрядчику это невыгодно. Работать нам стало тяжело и опасно.
Весь текст - в файле
М. Потапов, ветеран Вооруженных Сил СССР.
г.Гомель
Источник: За коммунизм. – 1989. – 26 мая (№ 83). – С. 4.
|